Источник: Казахстанская правда

– Асет Орентаевич, после передачи сферы геологии и недропользования в Мининдустрии, а это было где-то три-четыре года тому назад, вы констатировали: отрасль нуждается в серьезных реформах. Что удалось сделать, есть ли результаты?

– Реформы в отрасли назрели давно. Непростая ситуация в казахстанской геологии, сложившаяся с 90-х годов прошлого столетия, привела к тому, что в республике добывали во много раз больше полезных ископаемых, чем добавляли новые месторождения. Например, запасов цветных металлов, которые являются одним из главных наших экспортных товаров, хватило бы на 12–15 лет. Но, к счастью, скрытый потенциал наших недр огромен. И лишь сильная и развитая геологическая служба смогла бы обеспечить эффективную разведку и прирост новых запасов.

Те задачи, которые поставил Президент страны по возрождению геологоразведки, сегодня нельзя решить без сильной отраслевой инфраструктуры, то есть без специализированных учебных заведений, отечественной науки, исследований и грамотных специалистов.

– С чего же начали?

– В первую очередь с разработки стратегии отрасли, определения ее целей и задач с учетом приоритетов экономики. Мы изучили лучший мировой опыт в сфере геологии и недропользования. Параллельно проанализировали ситуацию у себя, чтобы определиться с тем, на что именно нам следует уделить внимание, чтобы возродить отечественную геологоразведку.

Было выделено несколько приоритетов: это усиление государственной геологической службы, поддержка прикладной науки, модернизация имеющихся и создание новых современных объектов инфраструктуры. Дело в том, что некогда мощная государственная геологическая служба отрасли превратилась в бюрократический аппарат, не имеющий ни производственные, ни научные организации в своем составе.

Большинство частных геологоразведочных предприятий в рудной геологии оказались не конкурентоспособными в современных реалиях. Часть этих компаний, исторически поддерживается Комитетом геологии за счет госзаказов. С одной стороны, это позволяло предприятиям держаться на плаву, но с другой, – качество их работ серьезно отставало от международных стандартов.

Кроме этого анализ показал, что не было также «прироста» и нового поколения геологов. В отрасли наблюдалась острая нехватка квалифицированных специалистов. В связи с этим встал вопрос о необходимости подготовки собственных специалистов мирового уровня. Проблему можно было решить лишь при тесном взаимодействии геологической отрасли и техническими вузами страны. Сейчас такой контакт установлен, и подготовка кадров по целому ряду геологических специальностей возобновилась.

Все эти выводы и предложения о том, на что следует нам направить усилия, легли в основу в Концепции и Программы отраслевого развития до 2030 года, которая была разработана не только с учетом мнений международных консультантов, но и наших геологов-аксакалов.

– Удалось ли получить прирост запасов основных металлов с начала старта ГП ФИИР?

– По отдельным видам сырья – да. Но объемы прироста, как я уже отметил, недостаточны. Сейчас начаты геологоразведочные работы по укреплению сырьевой базы моногородов.

Кстати, это станет одним из приоритетов в сфере геологии в рамках второй пятилетки индустриализации. На реализацию отраслевой программы на 2015–2019 годы планируется направить более 160 миллиардов тенге.

В дальнейшем акцент будет сделан на развитие геологической инфраструктуры, укрепление материально-технической базы, в том числе внедрение новых технологий в геологоразведке.

– Асет Орентаевич, Президент поручил к маю текущего года внести конкретные предложения по упрощению законодательства в сфере недропользования. Насколько помню, 7 лет назад речь шла об ужесточении условий для инвесторов, желающих разрабатывать наши недра. Тогда был введен мораторий на выдачу лицензий на добычу твердых полезных ископаемых. И вот теперь политика кардинально меняется: мораторий снят, и в нынешнем году свыше ста месторождений будут выставлены на тендер. Чем это объясняется?

– Такие перемены продиктованы временем и той ситуацией, которая складывается в результате внешних и внутренних факторов. Ведь в числе недропользователей были и неэффективные компании, которые практически не вкладывали средств ни в разведку, ни в освоение месторождений. Призвать недобросовестных инвесторов к выполнению обязательств было сложно. Законодательно все недропользователи были надежно защищены, и применить к ним какие-либо кардинальные меры не представлялось возможным.

Глава государства поднял вопрос о необходимости наведения порядка в этой сфере. В 2007 году в Казахстане был введен мораторий на выдачу контрактов на недропользование по твердым полезным ископаемым. Он был снят лишь в прошлом году. За это время, пока действовал мораторий, совместно с экспертами Всемирного банка и крупными компаниями мы провели масштабный анализ отрасли, выполнили инвентаризацию контрактов и исполнения контрактных обязательств, смогли навести порядок и «почистить» ряды недропользователей.

Так, из 600 контрактов было аннулировано 179 с недобросовестными инвесторами. Это около 30% от общего количества контрактов. Кроме этого, именно в последние годы, пока действовал мораторий, мы подготовили более 185 поправок в действующее законодательство по недропользованию.

– Давайте подробнее об этих поправках. Что именно будет упразднено и упрощено?

– Для начала напомню, что действующий закон в сфере недропользования был принят в Казахстане еще в 2010 году. Разработчиком тогда выступило Министерство нефти и газа. А потому многие положения закона затрагивали отношения в сфере нефти и газа, но никак не отвечали тем проблемам, которые возникали при разведке и добыче твердых полезных ископаемых.

Например, компания, которая намерена была заниматься производством строительного щебня, нужно было проходить такую же громоздкую процедуру сбора необходимых разрешительных документов, как при получении контракта на разработку нефтегазового месторождения. Именно поэтому в первую очередь пересмотр действующего закона был направлен на его упрощение.

Хочу отметить, что разработка всех новых поправок была коллективным трудом. Этим занимались не только специалисты нашего ведомства, но и Национальной палаты предпринимателей, представители горнодобывающих и нефтегазодобывающих компаний. Кроме того, были привлечены консалтинговые компании. Однако основными инициаторами изменений действующего закона были сами недропользователи, которые указали нам на те проблемы, с которыми им приходилось сталкиваться в реальности.

Во-первых, больше всего нареканий вызывало количество экспертиз, которые должен пройти инвестор при получении контракта на геологоразведку. До сих пор недропользователь обязан был получать заключение, причем дважды, на два вида экспертиз: на экологическую и на экономическую. Теперь в новом законопроекте количество обязательных экспертиз сокращено до 60%, что в свою очередь значительно сократит сроки заключения контрактов и снизит административные барьеры.

Во-вторых, серьезной корректировке подвергся так называемый модельный (базовый) контракт, в котором 98% пунктов повторяли нормы, которые уже были прописаны в действующих законах, в первую очередь в самом Законе «О недрах и недропользовании». А потому мы просто исключили это дублирование, серьезно «облегчив» сам контракт. Если ранее в нем было 28 позиций, сейчас – всего лишь восемь.

В-третьих, мы пошли на такой шаг, как предоставление инвесторам свободного доступа к геологической информации. Та база по месторождениям, которой мы располагаем сегодня, была сформирована еще в советский период. По действующему Закону «О недрах» геологическая информация у нас является платной. При этом часть геологических данных засекречена, что стало серьезным препятствием для развития самой отрасли геологоразведки. Значительная часть геологических данных «заморожена» в архивах и практически не используется.

В то же время, например, в Канаде вся геологическая информация находится в открытом доступе. Любой недропользователь (инвестор, присматривающийся к этому бизнесу) за небольшую плату имеет полный доступ ко всем материалам предшествующих работ на всей территории страны.

Инвесторы, особенно, если это юниорские компании (junior companies), специализирующиеся на геологоразведке и желающие прийти в Казахстан, должны иметь представление о тех рисках, которые их ожидают при проведении поисковых работ. И сегодня мы сократили сроки получения геологической информации. Также исключили ТЭО (технико-экономическое обоснование) из перечня обязательных проектных документов.

Еще одним из «неудобных моментов» действующего закона в сфере недропользования является то, что в нем подходы к разведке и к добыче полезных ископаемых уравнены. А ведь разведка и добыча требуют абсолютно разных подходов и условий. В разведке много рисков. И лишь небольшая часть из участков недр могут быть коммерчески эффективными. Но инвесторы, занимающиеся разведкой, вынуждены были платить налоги наравне с теми, кто уже вел добычу полезных ископаемых. Мы планируем устранить это несоответствие. Все необходимые поправки будут внесены в действующий закон к середине текущего года.

– Появилась информация о том, что права недропользования будут предоставляться путем проведения конкурентных торгов. Как вы могли бы это прокомментировать?

– Конкурентные торги (аукцион), которые мы намерены внедрить, также нацелены на упрощение процедур в сфере недропользования. В чем их суть? Затраты на развитие инфраструктуры региона будут устанавливаться компетентными органами в виде фиксированных ставок. Об их размерах потенциальному недропользователю будет известно еще до начала проведения конкурентных торгов. То есть он будет иметь представление о предполагаемых расходах. Право недропользования получит тот, кто предложит государству наибольшую сумму подписного бонуса во время торгов. Это должно обеспечить прозрачность конкурса и исключит возможные коррупционные факторы.

Резюмируя, хочу обозначить, что первый этап нашей работы завершился. Это был своего рода подготовительный период, так как включал в себя мораторий, «чистку» среди недобросовестных недропользователей, разработку поправок в действующий закон. В текущем году начнется второй этап развития геологоразведочной отрасли, в рамках которого ожидается полномасштабное внедрение всех наших поправок. И уже по новым правилам мы сможем провести открытые конкурсы по предоставлению права недропользования по 105 месторождениям.

– Что бы вы могли отнести к «знаковым» мероприятиям на ближайшие три года.

– Во-первых, начало строительства Центра геологических исследований в Астане. Это якорный проект Инновационно-интеллектуального кластера при «Назарбаев Университете», который также будет включать в себя Школу горного дела и Институт наук о Земле совместно с Колорадской школой горного дела (Colorado School of Mines). По сути, мы создаем инфраструктуру мирового уровня, в том числе необходимые для нас научно-исследовательские лаборатории и кернохранилище, а также образовательный центр, где будет обучаться новое поколение специалистов геологической отрасли.

Второе знаковое мероприятие – это то, что АО «Казгеология» совместно с компанией «Рио Тинто» приступит к проведению геологоразведочных работ на территории в 20 тысяч квадратных километров с использованием новейших аэрогеофизических и геохимических инновационных методов поиска.

Кроме этого, в 2014 году мы приступим к проведению геологоразведочных работ на 39 перспективных участках за счет госзаказа. Кстати, финансирование увеличено в 2 раза и составит только в нынешнем году свыше 3 миллиардов тенге.

Ну, и наконец, мы планируем продолжить работу по совершенствованию законодательной базы, которая будет способствовать переходу Казахстана на современные международные стандарты в сфере геологии и недропользования.

– Насколько мне известно, помимо поправок в действующий Закон «О недрах» в будущем нам следует ожидать «Горный кодекс»?

– «Горный кодекс» или, вернее, «Кодекс о недрах». Пока разрабатывается его концепция. Думаю, о нем мы можем поговорить позже.

По материалам http://www.kazgeology.kz/ru/press-center/news

При использовании информации ссылка на информационно-аналитический портал недропользования Казахстана (www. infonedra.kz) обязательна