Грядущая революция в горнодобывающей отрасли страны создается в тиши кабинетов. Но жизнь жестко диктует свои условия…

На недавнем заседании Инвестиционного медиаклуба группы «Верный Капитал» директор департамента недропользования Министерства инвестиций и развития Тимур Токтабаев изложил концепцию ближайших по времени реформ всей отрасли, с тем оптимизмом и уверенностью в успехе, с которым все наши чиновники берутся за действительно большое дело. Суть ее, если кратко – переход от условно «советской» системы управления и функционирования отрасли – к рыночной, конкурентоспособной, открытой для бизнеса и частных инвестиций.

Крупные горнодобывающие корпорации, готовые инвестировать в Казахстан крупные капиталы, не могут найти в стране подготовленных объектов. Действующая с советских времен система оценки запасов и ресурсов давно отжила свое, и на мировом уровне не воспринимается, как объективная. Поэтому Казахстан присоединяется к международной системе JORC, и переводит на нее всю систему оценки месторождений. Это весьма непростой процесс, и уже даже на этой стадии стране нужны и инвесторы, и очень квалифицированные кадры.

«Горнодобывающей отрасли Казахстана нужны инвесторы на всех стадиях недропользования», – констатировал Тимур Токтабаев. – И здесь свою роль должен сыграть юниорский бизнес. Рынок юниорского капитала на бирже в Торонто составляет 58 млрд долларов. Это разные юниоры, из их числа крупные компании выбирают проекты для дальнейшего инвестирования. В Казахстане же не из чего выбирать, хотя перспективы огромны».

За основу новой системы регулирования горнодобывающего комплекса взят австралийский опыт. Ее приоритеты – как можно меньше вмешательства государства, как можно больше рыночных принципов в организации всех стадии работ, от геологоразведки до добычи и получения готового продукта. С принятием Кодекса «О недрах и недропользовании» в 2017 году, как сообщил Тимур Токтабаев, в Казахстане будут практически все 8 видов лицензий, которые действуют в Австралии. «Срок оформления лицензии составит 3 дня. Платишь за свои 2 квадратных километра примерно $115 и должен вложить 1000 МРП в качестве минимальной рабочей программы. Вот такая геологоразведка ждет Казахстан. Любое физическое лицо может оформить. Геолог, который в советское время работал, оформит лицензию, и этим привлечет внимание, а сейчас у него нет прав, он не может пробиться».

Схема управления и развития различных этапов освоения месторождений, предполагается такой: вначале, на этапе разведки, включаются юниоры, вкладывающие до 50 тыс. долларов за лицензию. Они находят небольшие деньги, оформляют лицензию, делают первичную оценку объекта, находят зону минерализации, готовят презентацию и продают проект. Затем следует стадия инвестиций – от 50 тыс. до 200 тыс. долларов, с проведением более глубоких работ. Если они приносят успех, то требуются дальнейшие инвестиции, от 500 тыс. до 1-2 млн долларов. Юниор может продать лицензию или привлечь капитал на бирже. «Получается, купили за 50 тыс., вложили 200 тыс., продали за 700 тыс. или, скажем, за 1 млн долларов – кому как повезет», – пояснил Тимур Токтабаев.

Такая схема успешно действует в Австралии, но будет ли она эффективна в Казахстане? Уже сам переход на систему оценки запасов JORC, так же как и первые шаги по геологоразведке требуют очень квалифицированных специалистов, и немалых капиталов. Во всем этом в Казахстане наблюдается дефицит. На вопрос о том, как он оценивает кадровое обеспечение в отрасли, которое некоторые известные геологи страны считают катастрофическим, Тимур Токтабаев ответил, что такой пессимизм свойственен геологам, прожившим жизнь в прежней, советской системе координат. А сегодня ситуация стремительно меняется, и рыночные механизмы позволяют решить все задачи.

В качестве  примера он привел опыт успешной работы национальной геологоразведочной компании «Казгеология» и канадской аэрогеофизической компании Geotech Ltd.: их совместное предприятие открыло несколько месторождений. «Хотя в то, что это возможно, никто не верил, говорили, что ничего не осталось» – заявил он.

Однако освоение месторождений – весьма рискованный бизнес для инвесторов. Вероятность открытия месторождений мирового класса – 1 к 200, а если речь идет о неразведанных во времена СССР площадях, то – 1 к 1000. «Инвестор будет более всех заинтересован в рентабельности проекта» – считает Токтабаев. Это верно, но практика показывает, что глубокая заинтересованность инвестора – тех же юниорских компаний, это отнюдь не гарантия успеха. Хоть в лепешку разбейся, а если инвесторы просчитались, если нет в руде нужной концентрации металла – то ее нет, и все… И затраченные деньги вернуть не получится. Это подтверждает и опыт самого министерства. По словам Тимур Токатабаева, на сегодняшний день у департамента 600 заключенных контрактов по недропользованию: 400 по ГМК (горно-металлургическому комплексу) и 200 – по воде. «Еще 200 контрактов с 2010 года МИиР расторгнуто» – с сожалением отметил он. Получается, расторгнут каждый пятый контракт. Очевидное доказательство рискованности этого бизнеса.

Директор департамента считает, что внесенные вскоре в документы по недропользованию изменения помогут сгладить, или вообще решить все эти проблемы. «Невидимая рука рынка» поставит все в отрасли на место: частный бизнес двинется сюда стройными рядами, инвестиции польются потоком, и сотни новых, прежде лежащих втуне месторождений, начнут давать продукцию. Возможно, и так, только будет ли во всем этом благодетельном процессе место казахстанскому бизнесу? Ведь у нас в стране геологоразведка долгие годы была заброшена. Все, что нам нужно для освоения месторождений, особенно технологии, мы берем из-за рубежа. Государство обязано решить две важнейшие проблемы: обеспечения отрасли кадрами и инфраструктурой. Но большого желания делать это у чиновников не видно.

Разительным контрастом оптимистичным планам начальника департамента министерства служат мнения известных казахстанских геологов, например – Николая Каменского, чье имя и мнение весьма уважают в среде геологов. Он откровенно высказался по этой теме в разговоре с нашим журналом еще три года назад:

– Николай Геннадьевич, какую важнейшую проблему нашей отечественной геологии вы сегодня видите?

– Их множество, но одна из первостепенных – кадры. Сегодня геологов, которые специализируются на поисках, разведке твердых полезных ископаемых, в стране практически не осталось. Престиж профессии геолога упал «ниже плинтуса». Молодежь в геологию не идет – кому охота ехать в «дикое», необустроенное место, где то морозы, то жара, где работа то есть, то ее нет? И на скромную зарплату семью не обеспечишь… Сегодня геологов просто не хватит для какой либо масштабной и серьезной работы. И причина здесь на виду - нарушена связь поколений. Разрыв между поколениями геологов – более двадцати лет. Старые кадры уже ушли из жизни, а те, кто остались, не могут передать свой опыт, потому что некому. Проблема кадров должна решаться при мощной государственной поддержке. Нужно срочно повышать имидж технических профессий, в том числе и геологии. Молодые должны быть уверены, что, выбрав такую профессию, они смогут себя реализовать, быть обеспеченным и не переживать за завтрашний день.

– Почему же у нас сложилось такое плачевное положение с геологоразведкой? 

– Представьте, если бы всю казахстанскую журналистику исключили бы из жизни, как вид деятельности. Лет так на двадцать. Через сколько времени она могла бы возродиться? 

– Ну, не знаю … Пока вырастет новое поколение, пока обучат молодых журналистов, пока они наберутся опыта… Лет через пятнадцать – двадцать, наверное. 

– Вот и у нас - геологоразведку просто «выключили» из жизни на двадцать лет. Отрасль просто погибла. Ее возродили только недавно, создав три года назад «Казгеологию». Некоторые люди небольшие компании геологоразведчиков нашли себя в бизнесе. А в общем это только крохи, по сравнению с масштабами стоящих перед нами проблем. Отрадно хоть то, что в Правительстве это начали наконец понимать. Поэтому, чтобы геологоразведка и геология вообще показала свой потенциал, ее надо по-настоящему вновь создавать, вкладывать в нее большие государственные средства, потому что иных нет…

Тимур Токтабаев же считает, что увеличения государственного присутствия в геологии нужно избегать.

«Весь международный опыт показывает, что министерств нет практически нигде в горнодобывающих странах. Регулирование осуществляется специальными агентствами при министерствах энергетики или промышленности, роль которых практически лишь в том, чтобы определиться с приоритетами, относительно тех или иных металлов. У Казахстана, например, запасов угля на 400 лет, но нужны новые месторождения полиметаллов, золота и цветных металлов – потому что их требует рынок. Чтобы активизировать роль государства в геологии потребовалось бы выделение примерно 60 млрд тенге в год на разведку, к чему никто не готов, и это, вероятнее всего, были бы неэффективные вложения».

Но как же все-таки быть с подготовкой кадров? На это директор департамента не ответил, видимо, считая, что вопрос этот решится сам собой. Но такой подход вызывает серьезные сомнения. Отсутствие государства в решении такой важной проблемы может привести к тому, что в горнодобывающей отрасли у нас будут, начиная с юниорского уровня, доминировать иностранцы, прежде всего – китайцы, у которых всегда найдутся и кадры, и технологии, и инвестиции. Я далек от китаефобии, но все-таки хотелось, чтобы в такой важнейшей отрасли доминировали все-же отечественные компании и лица. Потому что речь будет идти о стратегии развития отрасли на десятилетия. То, что получается гладко на бумаге, на деле может натолкнуться на жесткий камень реальности.

Дамир Салимов

По материалам http://exclusive.kz/bumaga_i_kamen.html

При использовании информации ссылка на информационно-аналитический портал недропользования Казахстана (www. infonedra.kz) обязательна